Муся Пинкензон. Маленький еврейский скрипач, в 11 лет погибший на Кубани в далеком 1942 году. Он не убил ни одного врага, не распространил ни одной листовки, ни разу не пускал под откос поезда с вражескими танками. Его борьба с фашизмом длилась всего несколько мгновений, а оружием его были скрипка и великое мужество...

   Его практически никто и никогда не называл полным именем Абрам, все звали Мусей - так, как называла его мама. Муся был сыном врача Владимира Борисовича Пинкензона и Фени Моисеевны. Еще во младенчестве у Муси проявилась тяга к музыке. Талант раскрылся очень рано: уже в 5-летнем возрасте вундеркинд настолько виртуозно играл на скрипке, что о юном даровании писали все городские газеты. В июне 1941 года юный скрипач должен был участвовать в «1-ой республиканской олимпиаде художественной самодеятельности Молдавии», однако все планы рухнули с началом войны.
 -Папа, а скрипку брать?
  Отец не успел ответить, его опередила Феня Моисеевна.
 -И скрипку, и пижамку тоже...
  Мусик утомлённо опустился на стул. Скрипичные концерты Баха, Паганини, Чайковского никак не могли уместиться в его нотной папке. Неужели придётся их оставить? И вдруг его осенило. Дождавшись, пока мать вышла в другую комнату, он незаметно для отца вытащил из чемодана свою пижамку, свитер и уложил на самое дно, под отцовские брюки, пачку нотных тетрадей.
  Семья Пинкензонов эвакуировалась на Кубань, в станицу Усть-Лабинскую. Во время остановки поезда Муся всегда доставал скрипку и играл. Люди останавливались, смотрели на маленького музыканта и слушали. Они словно забыли, что позади была трудная дорога и что впереди ещё неизвестно, сколько ехать, и неизвестно, что ожидает на новом месте. Люди слушали музыку, и она уводила их из теплушки, с перрона станции куда-то в иной мир, в их светлую и радостную жизнь, о которой они теперь только могли вспоминать. Всё кругом говорило о войне, о большом несчастье, которое обрушилось на их Родину, а музыка пела о том, что счастье будет, будет...
  На новом месте  Владимир Пинкензон стал врачом военного госпиталя, а Муся пошёл в местную школу. По вечерам он приходил в госпиталь к отцу и играл на скрипке для раненых.
 - Дорогие товарищи раненые, защитники нашей Родины! Начинаем концерт пионеров нашей школы. Выступает Муся Пинкензон. Он приехал со своими родителями из Молдавии. Его папа работает врачом-хирургом в этом госпитале.
  Вышел Муся и стал играть и петь. Песня сменялась песней, а раненые просили ещё и ещё. Вместе с ребятами Муся переходил из одной палаты в другую, и концерт продолжался до позднего вечера. Усталые и довольные, ребята расходились по домам.Так началась новая жизнь. В школе Мусик проводил целые дни, а под вечер он шёл в госпиталь, где допоздна играл раненым Чайковского, Паганини, «Катюшу» и «Сулико»...
   Владимир Борисович все дни пропадал в госпитале. Он никак не мог выбраться домой, чтобы повидаться с семьёй. Однажды он пришёл поздно и попросил Мусика срочно пойти с ним в госпиталь.
 - Понимаешь, сынок, ты мне должен помочь! Сегодня привезли к нам тяжелораненого лётчика. Он всё время кричит от диких болей. Поиграй ему.
   Когда Мусик вошёл с отцом в палату, лётчик стонал. Стоявшая рядом с ним медсестра старалась его успокоить, но лётчик не слышал её уговоров. Мусик тронул смычком струны, и раненый лётчик обернулся в сторону звуков, удивлённо посмотрел на появившегося в палате скрипача и затих. Мелодия сменялась мелодией. Мусик играл, а раненый лежал и слушал. Когда мальчик кончил играть, лётчик подозвал его к себе и сказал:
 - Спасибо, сынок. Я потерплю. Я буду жить! Я обязательно буду жить и буду бить фашистов.

  Летом 1942 года Кубань перестала быть глубоким тылом. Стремительное наступление гитлеровцев потребовало новой эвакуации, но ни раненых, ни врачей госпиталя из Усть-Лабинской вывезти не успели.Когда солдаты вошли в палату, Владимир Борисович делал операцию. Офицер, говоря по-русски, бросил: 
 - Прекратите операцию, доктор. Всё равно мы расстреляем вашего пациента. У нас много своих раненых, и они нуждаются в вашей помощи.
 - Я не могу приостановить операцию, — ответил хирург, — и прошу вас выйти из палаты... 
 - Вы большевик?
 - Нет...
 - Тогда почему?.. 
 -  Я врач, — перебил его Пинкензон. 
 - И всё-таки я советую вам хорошенько подумать. Это может сохранить вам жизнь. 
 - Нет!..
   Офицер дал знак солдатам, они подскочили к Владимиру Борисовичу и оторвали его от операционного стола.
  - Даю вам на обдумку сутки. 
  Офицер достал пистолет и выстрелил в раненого, лежащего на операционном столе.

  Врача Владимира Пинкензона, до последнего остававшегося со своими пациентами, арестовали гитлеровцы. Доктора уговаривали согласиться на работу в госпитале, лечить немецких солдат. Грозили расстрелом, но Владимир Борисович был непоколебим. Тогда его стали выгонять вместе со всеми арестованными на работы — рыть окопы. Когда он возвращался с работ, офицер снова вызывал Пинкензона и снова предлагал работать в госпитале, но Пинкен- зон уже ничего не отвечал, лишь отрицательно кивал головой на предложение гитлеровца.
  Вскоре арестовали Феню Моисеевну, Мусика. Когда их ввели в комнату, где помещались арестованные, Владимир Борисович мог только сказать: «Я не мог, Феня, согласиться работать на них как врач!» Для того чтобы запугать население станицы, решили немцы учинить расправу над арестованными. В числе приговорённых к смерти была и семья Пинкензонов.
 К месту казни согнали всё население станицы. Когда люди увидели, что среди приговорённых ведут и 11-летнего Мусю Пинкензона, прижимающего к груди своё главное сокровище — скрипку, пробежал ропот:
 – Ребёнка-то за что? Нелюди!
  Владимир Пинкензон попытался обратиться к немецкому офицеру, чтобы попросить его пощадить сына, но был убит. Следом застрелили бросившуюся к мужу маму Муси. Он остался совсем один, 11-летний мальчик, окружённый истинными арийцами, считающими его «недочеловеком». А за рядами немецких солдат стояли жители Усть-Лабинской, смотрящие на происходящее со страхом и отчаянием. Они ничем не могли помочь Мусе. Внезапно сам Муся обратился к немецкому офицеру:
– Господин офицер, разрешите мне перед смертью сыграть на скрипке!
 Офицер рассмеялся и разрешил. Очевидно, он подумал, что стоящий перед ним маленький еврей пытается ему угодить и таким образом вымолить себе жизнь. Через мгновение над Усть-Лабинской зазвучала музыка. Несколько секунд ни немцы, ни жители станицы не могли понять, что играет Муся. Вернее, они понимали, но не могли поверить в реальность происходящего. 11-летний Муся Пинкензон, стоя перед гитлеровцами, играл «Интернационал» - гимн коммунистов, который в тот момент был гимном Советского Союза. И вдруг кто-то в толпе сначала неуверенно, а затем громче подхватил песню. Затем ещё один человек, ещё... Опомнившийся немецкий офицер заорал:
 – Свинья, немедленно прекрати!
  Зазвучали выстрелы. Первая пуля ранила Мусю, но он попытался продолжить играть.Автоматная очередь подкосила ноги скрипача, и он упал. Смычок выскользнул из рук, и скрипка замолчала навсегда вместе с прерванной жизнью маленького героя. Но стоявшие перед фашистскими палачами люди пели песню, и она продолжала звучать над рекой, пока последний из певших не упал, пробитый пулей... Гитлеровцы в бешенстве разгоняли толпу. Акция устрашения превратилась в акцию их унижения. 11-летний мальчик, стоя перед лицом смерти, проявил такую силу духа, против которой оказалась бессильна вся мощь нацистского оружия. В этот день люди в Усть-Лабинской снова поверили в Победу. Эту веру им вернул маленький еврейский скрипач...Его борьба с фашизмом длилась всего несколько мгновений, а оружием его были скрипка и великое мужество…